Кожа, в которой я живу (2011)

Сон разума рождает чудовищ
------
Что бы ни случилось, всегда останется место внутри тебя, куда никто не сможет добраться.Сигарраль - укромный дворец в окрестностях Мадрида, стены которого скрывают и месть, и преступление, и сумасшествие. Работая над генными модификациями кожи, хирург-экспериментатор Роберт Ледгард не брезгует, втайне от научного сообщества, слегка нелегальными приватными операциями. И когда судьба отнимает у него сначала жену, а потом и дочь, в его руках оказываются подходящие инструменты для жестокой, но утонченной расправы, а в обезумевшей голове молниеносно созревает план. Разобраться в фабуле зрителю удастся не сразу, ибо Альмодовар раскромсал ее способами, близкими к хирургическим, добавив еще и любимой испанцами неразберихи с родственными связями и сенсационно раскрывающимися подробностями.Прекрасное создание, тщательно скрываемое на протяжении 6 лет и живущее в стерильной клетке со всеми удобствами, кроме главного - свободы, вынуждено смириться и постепенно привыкать к своей новой оболочке. Или только кажется?.. Дальше, хотя Альмодовар честно и планомерно выдает все сюжетные секреты, метафизических вопросов становится все больше. И пока, отвлекающим маневром, зритель (о наивный!) отправлен в прошлое распутывать детективный клубок старых обид и сплетен, зреет ядреная триада загадок, как в известной фьябе Карло Гоцци.Кто она, загадочная красавица в исполнении Елены Анайи? Ха-ха, здесь ответ пока еще легкая добыча. Но станет ли новая кожа обиталищем новой души? И где тот последний рубеж, за которым можно сломить и подчинить личность? Зная, что ошибка может стоить ему жизни, герой Антонио Бандераса, подобно Калафу, пытается научить свою принцессу Турандот любить (на экране все чуть более прозаично - Вере вручается комплект из нескольких разнокалиберных деревянных фаллосов). Ждет ли их счастливая судьба сказочных героев, или, как у Элиаса Канетти, 'тигр будет снова и снова возвращаться к прутьям клетки, чтобы не упустить тот единственный и неуловимо короткий миг для побега'?..Создавая иллюзию немного вялого течения событий, с не всегда нужными диалогами, режиссер не отходит от канона психологического нео-нуара, пароли и явки которого разбросаны по всей картине. Кроме, собственно, жанра романа, который лег в основу сценария ('Тарантул' Тьерри Жонке), это почти зримые психоделические щупальца, тянущиеся от Фрица Ланга или раннего Хичкока. Изящным обыгрыванием темы маниакальных комплексов - 'сумасшествие затаилось в моем чреве', как говорит Марилья (Мариса Паредес) - и непременным присутствием в кадре опасной бритвы (вспомнить хотя бы героя Грегори Пека в 'Завороженном', или классику из бунюэлевского 'Андалузского пса'), концепция фильма блуждает где-то очень рядом со стилистикой великого Сальвадора. Блуждает по лезвию сна, рисует потрясающую геометрию лестниц, дверей, играет масштабами человеческих лиц и дважды - гармонично изогнутыми в круг телами.Кроме этого, в 'Кожу' просочились очевидные черты итальянского джалло, причем не только в виде безудержного эротизма (без которого нет Альмодовара) или детектив-стайла Бандераса - укладка, галстук, костюм, но и в гиперболически представленной пистолетной тематике. Пистолеты в ящичках, пистолеты в сумочках... Изумительный кадр с целящимся из-под красного одеяла револьвером - вообще срочно и немедленно в учебники или рамочку над изголовьем! К слову, в сравнении с поголовной операторской Zeitgeist-модой портить Паркинсоном любую, самую перспективную композицию, вклад Хосе Луиса Алькайне кажется тем более ценным.А напряженная ритмика партитуры Альберто Иглесиаса, perfect suitable, в мотивах которой нетрудно уловить родство с музыкой к другому испанскому нео-нуару - 'Дурному воспитанию', уже неотделима от представления об идеальном фильме по рецепту Альмодовара, который, имея в распоряжении все это, а еще - блестящий квартет актеров, умудрился опять отправить в нокаут гнилопомидорцев и смертную публику самодостаточным и стильным дурдомом, своеобразным 'хоррором без криков и испуга'.
------
«Обычный парень из русской деревни, которого звали просто Педро» (с)
------
«Свяжи меня ещё раз»Вот что говорит о Педро другой занимательный испанский режиссер Джесс (Иисус) Франко: «Альмадовар - отличный парень, у которого есть смелость быть тем кто он есть - гей-трансвистит, который поёт, хоть и не умеет петь, пользующийся старыми как мир клише. Я говорю ему - браво!... Но я предпочитаю его ранние фильмы, потому что сейчас он начинает воспринимать себя слишком серьёзно. Он стал считать себя новым Уильямом Уайлером, но мне больше нравилось, когда в его фильмах монашки мирно выгуливали тигров в саду. То были совершенно бесстыжие фильмы, в хорошем смысле слова.»Много шума из ничего (с) ШекспирЯ согласен с Джессом. В ранних, крайне бредовых, бескусных, китчевых, аляповатых фильмах Альмадовара торжествовала располагающая к себе наивная распущенность Джона Уотерса (к слову о геях). Пофигизм. Праздник. И ничего сверх того. Педро - не Фассбиндер и не Пазолини (к слову о геях). В его фильмах никогда не было ни чистоты ни таланта, но теперь в них ещё и юмора нет. «Временами мне казалось что я играю Шекспира, а временами - мексиканскую мыльную оперу» говорит Бандерас. И верно говорит, кстати. Это и есть мыльная опера, но с претензией на Шекспира. И даже набор изящных самотыков во весь широкий экран, скрупулёзно категоризованных по размерам и расцветкам, не даёт «воздуха». Любому произведению нужен «воздух». Слишком много всего. Усложненный, случайный, суетной вариант «Свяжи меня!» - ранней картины Альмадовара, вновь с Бандерасом. Экспресс-курс «Санта-Барбары». Избыток непреднамеренной комедии и отсутствие драмы.Транс-формер-порноРежиссеры всегда проговариваются. Тарантино любит женские ступни. Роб-Грийе - красные повязки и плетки. Висконти (к слову о геях) - белокурых мальчиков. Хичкок - блондинок в опасности. Феллини - брюнеток-толстушек. А Альмадовар любит привязывать к стулу и затыкать рот кляпом. Суета сует (с) БиблияВспоминается жанровый «Безликие» вышеупомянутого Франко. Или «Ужасный доктор Орлов» снова Франко. Конечно, «Глаза без лица» Франжу. И не стоит забывать «Елену в ящике» Дженнифер Линч. Ну и куда же мы без Франкенштейна? А Пигмалион!Да. Пигмалион. И Бернарда Шоу в том числе. Но главное, оригинальный греческий миф - о скульпторе, влюбившемся в сотворенную им статую. Но Бандерас не влюбляется в своё творение - и творение не влюбляется в Бандераса. По хорошему, вообще не вполне ясно почему он выбрал такую странную месть для второго обидчика, и почему он, коль по жизни так склонен к вендетте и «справедливости», не отомстил своему первому(!) обидчику. Но подобные «почемучки» Педро до фонаря.А теперь дружно пытаемся пересказывать сюжет фильма, повторяя про себя, как мантру, что «пути господни неисповедимы».Уже название отсылает нас к транссексуалам. Кожа, в которой я живу. Как в тюрьме. Как в городе, который так хотел покинуть Винсент. Тело, в котором я живу. Тело как некая оболочка. Как одежда. Но переодевшись, другим человеком, к сожалению, не становишься. Вуди Аллен меланхолично оглянулся на несбывшийся Париж 20-х, Альмадовар сумбурно помечтал о несбывшейся себе-женщине. Но страсти слишком натужны. Персонажи слишком карикатурны. Событий слишком много. Педро запутался, испугался, перетасовал карты, нанёс искусственно-разъясняющие пометки, но ничего так и не вытанцевалось. Он чрезмерен. От него задыхаешься. Он застрял на одном месте и безвозвратно вытоптал высокими каблуками всю траву под ногами. Прилично причесанный, в коем-то веке, и уже малость постаревший Бандерас (смахивающий тут на Хельмута Бергера (к слову о геях) в аналогичную роли из фильма «Безликие») не спасает положение, как и кривоногая Елена-в-ящике Анайя. Вы говорите «спойлеры»? Какие такие спойлеры в лентах Альмодовара, если его герои с равным успехом могут под занавес оказаться и братьями, и бывшими сестрами, и отцом с дочкой ?! - это генератор случайных чисел - итог при любом сюжетном раскладе равнонезначителен.