Только бог простит (2012)

Кара Божья
------
Начнем с далека. Если стараться искать хоть какую-то логику в том, что происходит на экране, за исключением сценарной основы 'брата убили - надо отомстить' и некоторых нюансов, вроде явного нежелания главного героя мстить убиенного брата, то найти можно аж ничего. Все идет от названия. Упоминание Бога - это не просто громкое словцо, чтобы звучало повнушительнее. Рефновская сомнамбулическая атмосфера ночного Таиланда пропитана мифичностью и Бог здесь получил свое символическое воплощение. Что может дать кому-то повод назвать новый фильм Рефна претенциозной чертовщиной, оспаривающей 'неопровержимый факт' о Милости Господней. Дескать, снизошел на землю Ангел Возмездия и айда вершить Великое Мщение Мечом Карающим над теми, кто это заслужил. А вокруг него все и крутиться. Ведь всегда найдется отступник, кто рискнет вызвать Бога на поединок, имея при себе лишь надежду на то, что с победой, вся кровь на его руках будет прощена. Без кровавой расплаты. И только потерпев поражение, он осознал, что жизненный путь вел его к этой расплате с того самого момента, когда он родился. Родился во тьме и ничего светлого за свою жизнь не видел. Эта мифическая трагедия о насилии и Боге разворачивается на фоне локаций 'страны тысячи улыбок' - начиная с грязных закоулков, в которых Чанг вершит свой суд на глазах своих соратников, и заканчивая залитыми неоном интерьерами борделей, отелей и бойцовских клубов, через которые и пролегал медленный путь Джуллиана к его расплате. На ментально-подсознательном уровне.Отсюда стоит заметить, что соль 'Only God Forgives' в том, что эту самую мифическую трагедию, Рефн удосужился интерпретировать в не совсем обычную реальность. Неизбежность рока тут превращается в самый настоящий ночной кошмар. Тягучий, полный сюрреализма, напрягающий каждую клетку тела сон. Что бы 'спящий' не делал, все становится для него только хуже. Надо только смириться. И здесь фильм больше всего напоминает 'Валльгаллу', того же Рефна. Там тоже явь ни с того, ни с сего становилась подобием личной Преисподней, путь по которой ведет к уготованному вечному покою. Хотя тут уже каждый сам для себя додумает.В конце концов, когда нечестивцы таки понесли Кару Божью и для пущей эффектности не хватало лишь кровавого дождя, Бог все равно будет воспевать любовь, а его ученики, вместе с остальными простыми смертными, устремят глаза к сцене и будут покорно внимать. Как говорится: Можно показать вам кровь и любовь без риторики, а можем кровь с риторикой, без любви. Единственное, что невозможно - это объединить любовь с риторикой без всякой крови. Без крови нельзя - на ней всё замешано. (с) Вот так и Рефн. Даже имея за собой, в принципе, чистые намерения, он использует один из основных элементов драматургии и провоцирует им людей.
------
И сны мои пугающе красны
------
Когда смотришь на интеллигентное лицо Николаса Виндинг Рёфна и на его нежные платонические объятия с Райаном Гослингом, на его модные нынче ретро-очки и на его пухлое нескладное тело университетского задрота, понимаешь одну крайне важную вещь: он из породы именно тех людей, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не дадут сдачи своему обидчику в университетской столовой просто потому, что им не позволяет их воспитание и чувство собственного достоинства. Но именно у таких людей где-то глубоко внутри живёт задавленный их престижным образованием и бесконечной интеллигентской сублимацией настоящий зверь, демон, Ад порождающий. И поэтому нет ничего удивительного в том, что такие обременённые интеллектом люди начинают сублимировать свои страхи, подавленную агрессию, внутренние комплексы о несбывшимся мстивом мачизме. И Рёфн, вот этот очкарик, тающий за камерой от одного только удачного ракурса профиля синеглазого Гослинга, вот он, как человек искусства, - именно этим и занимается в своём новом фильме «Только Бог простит». И на помощь Рёфну в создании и выпускании на волю «идеального животного» спешит муза режиссёра - Райан Гослинг - ещё более крутой и ещё более нереальный, чем в «Драйве». И не будет здесь больше розовых начальных титров, розовых девичьих соплей в средине, и двусмысленного хэппи-энда для розовых пони в конце - основной цвет здесь красный, потому что это, во-первых, кровь людская, во-вторых, Линч любимый, а, в третьих, это круто и вообще дьявольски красиво.Начнём, пожалуй, с того, что Рёфн ужасно скрупулёзен в деталях, что называется, каждый кадр он вылепливает с остервенением и педантичностью истинного гика-психопата, но в то же время он до смешного небрежен в области общей концептуально-смысловой нагрузки - до такой степени, что начинает казаться (а может и не кажется?), что всё это так и было задумано. В деталях, операторских и цветовых решениях просматриваются нескончаемые отсылки к кубриковским красным коридорам из «Сияния»; сине-красные акценты, напускной нуар и ирреальность происходящего напоминают ту роскошную сцену, в которой Дороти Вэлленс, чуть не плача, пела «And I still can see blue velvet through my tears»; ну а неоновая эстетика и почти полный отказ от дневных съёмок - это нескрываемое подмигивание чудо-оператору Гаспра Ноэ - Деби, перетащившему свой неон в «Отвязные каникулы», - и, вот совпадение, музыка Мартинеса усиливает эту перекличку. О, да, Гаспар Ноэ - это в его стиле Рёфн снял сцену с «топтанием головы» в «Драйве», это ему Рёфн шлёт свои благодарности уже второй раз подряд, и это его Enter the Void активно оммажит датчанин. А ещё «Только Бог простит» - это как если ты за 90 минут посмотришь с полдюжины азиатских B-movies из восьмидесятых. Ну и Тарантино, как же без него, героиня Кристин Скотт Томас (она просто великолепна) - это же постаревшая Беатрикс Киддо, которая возглавила преступный синдикат и вместо дочери родила двух сыновей, эмоционально искалечив обоих.Сюжетная конструкция, создаваемая Рёфном, монотонна, громоздка и ненароком грозит обвалиться, похоронив под собой все свои философские намёки. В фабуле просматривается занимательная характерологическая компиляция: есть древнегреческий миф об Эдипе (здесь же западная семья на чужой земле), на другой стороне ринга - тайская мифология о призраках, которые иногда являются людям и даже смеют карать грешников. Амплуа Гослинга - бездушный, инфантильный и жестокий тип с непроницаемым лицом, для которого мама - это святое. Почти все сцены с его участием сняты с помощью красных светофильтров, бесконечные коридоры, по которым медленно проезжает камера (что характерно, всегда у самого пола), - это нескончаемые блуждания Джулиана по котлованам и впадинам своего сознания. Здесь Рёфн создаёт просто монументальный образ ходячего героя-комплекса - без лишней шелухи и каких-либо человеческих характеристик. И вот Эдип открывает дверь и видит свою мать; оргазм проститутки - ассоциируется с отрубанием рук, руки - с фаллическим символом. Деспотичная мать, с серьёзным видом обсуждающая размер половых органов своих сыновей и приходящая к выводу, что у старшего был всё-таки больше, - это самая что ни на есть кастрация. Навязчивые галлюцинации с отсечением рук для героя Гослинга - это бесконечные рекурсии психотравмы, каждый раз дающей о себе знать, когда он испытывает сексуальное возбуждение. Неслучайна здесь и мастурбирующая проститутка: руки - это единственное мужское, что осталось у Джулиана и страх потери оных усиливают его фрустрацию ещё больше. Полицейский - карающий призрак Бога на земле, его наместник, и на своей вотчине он чувствует себя вполне комфортно. Это странный фильм с такими же странными персонажами-шаблонами - они даже не люди в нормальном смысле этого слова - они стереотипические концептуальные образы, лишённые всего человеческого: медленные, застывшие, почти мёртвые. Экспозиция картины - всегда центр.И ужасно хочется назвать Рёфна бесстыдным плагиатором, если б не то общее впечатление от фильма, остающееся после просмотра. Да, в деталях это холодная и бесконечно отстранённая нордическая цитатность, доведённая до масштабов древнегреческого эпоса - оттого воспринимающаяся как пшик, китч, претензия на нечто большее. И по отдельности всё это мы уже где-то видели, но, что важно, никогда вместе. Фильм провоцирует и поляризует зрителей настолько, насколько это вообще возможно, он выглядит по-новому, абсолютно не так, как копируемые им образцы, - и встаёт закономерный вопрос: если постпостмодернизм всё же существует, не он ли перед нами? Этот намеренный отказ от реальности действия, этот серьёзный, абсолютно несвойственный постмодернистским режиссёрам тон, это нещадное и безудержное копирование тех самых фильмов эпохи расцвета постмодерна, эта тарантиновская проекция из девяностых, когда режиссёр смешивает высшие образцы искусства с каким-то ширпотребом (Рёфн в данном случае низвёл Линча до Бангкока - что может быть глупее?), это навязчивое ощущение пустоты, которая как бы была задумана изначально, это философские монологи, формально прикидывающиеся диалогами, это музейный арт, где всегда чересчур красиво, это слоу-мо, переставшее быть пошлостью. Фактически Рёфн это хипстер от мира кино, первопроходец, додумавшийся показывать видеоинсталляции не в арт-галереях, а в самих Каннах. И это поколение музейщиков, выверяющих каждый кадр, снимающих не кино - арт, оно грядёт. И это только начало. И представляется крайне маловероятным, что «Только Бог простит» через некоторое время канет в небытие, на дно артхаусной истории, нет, совсем наоборот, кажется, что уже очень скоро этот замедленно-инфернальный, красивый, спокойно-тревожный рёфновский стиль подхватит новое поколение университетских и музейных ботаников, ошивающихся прямо сейчас в MoMA и Тейт Модерн. Ждите двадцатых годов.