Сексуальная зависимость (2003)

Чего ожидать?
------
В фильм с первых попарных кадров включает мелодия, проникающая в каждую новую из пяти новелл. Саундтрек зависимости и молчаливого согласия между мужчинами и женщинами. Согласие тем сильнее, чем более юны герои, и тем более напряженно, извращенно, напитано ревностью, страстью обладания, чем они старше. И всегда непреодолимо влечение, даже если его отрицают, бранясь по-чёрному. Но откуда это влечение и согласие? Чего ожидать?Да? Да, ты мне нравишься.- В этом нет ничего страшного, - успокаивает и ласкает музыка. – В этом нет ничего страшного? – спрашивает Родриго Бельотт. Истории незамысловаты, на полиэкране плавно состыкованы оттенки эмоций. Внимание сосредоточено на пластике слегка или сильно вспотевших людей в вечном секс-напряжении. Секс - пол и движение, разделенность полов, слияние, миги нежности и волны агрессии между полами, внутри половых тусовок, внутренности одиночества. Малышка Хэссика, теряющая невинность в первой новелле, в финале мелькает – потерянно бредёт, она стала женщиной. Но мелодия не отпускает, не слабеет в новелле разочарования, опустошенности и самоедства. Это эго – бесполое, безродное, безымянное, – а в кадре от слёз блестящее лицо и несмолкаемый поток монолога перед зеркалом, обрамленным улыбчивыми белыми ангелочками. Зеркало - в двух камерах, которыми сам Бельотт на пару с оператором сняли весь свой фильм. В стиле cinema verite. - На хрен твоя пицца, давай баб снимем.Горячие реплики, сочная уличная речь и внятная - с литературными цитатами, не контрастируют, ничто не мешает смотреть. Место действия - Санта-Круз – это развлечения, секс, выпивка, крутые заезды пыльных улиц без тормозов, лестницы, подиумы, этажи, душевые, ночи, здесь два шага до любви и еще, спустя несколько, до всех работающих борделей. Но это не «Боливия как она есть». У Бельотта получилось вплести в картины повседневной жизни (школьников, студентов, шлюх, моделей др.) секс-символизм, секс-рекламу, мачизм, сексизм, возбуждающий садизм расизма, гей-культуризм и перемолоть эту «суть» и «плоть» в мясорубке театральной речи, как постановочные акты одной всемирной пьесы, повторяемой, повторяющейся в любых закоулках мира. Накатывает в сценах искусственный свет.Словно граница между кадрами переход от сексуальной озабоченности к хлопотливой жизни, чем кормить детей, что с ними?Действительно это какое-то другое кино, - Бельотту удалось привнести свою новизну в кинематограф - некий взгляд к р а е м глаза на притяжение между полами. Режиссер не подглядывает, он откровенно чувствует болевые и откровенные части обсуждаемых социумом половых вопросов. Не останавливаясь, он показывает, где эти вопросы на теле людей находятся. Секс из правил жизни превращается в правила игры, чувства за её пределами, как гитарный перебор струн в саундтреке под бегущие титры «Сексуальной зависимости». В последних минутах фильма – растерянность отчего-то приглажена музыкой и совсем литературными фразами. Фильм понравился.
------
Двуликий пенис
------
Пять эротических историй о молодых людях различных культурных и социальных слоев современной Боливии, самой отсталой южно-американской страны. Это не просто первое боливийское кино, появившееся после длительного перерыва, но и по большому счету амбициозный, авангардный, экспериментальный и провокативный фильм о перверсиях и страхах, возникающих на почве сексуального самоутверждения. Первая новелла рассказывает о девушке из рабочей семьи, которая назло деспотичному отцу лишается невинности с похотливым оболтусом; вторая повествует о смазливом 15-летнем колумбийце, вынужденном пойти в публичный дом, дабы развеять предубеждение своих сверстников, считающих, что он все еще девственник; в третьей образцовый мачо из богатой семьи подозревает свою невесту в измене и трахается из ревности с другой, после чего отправляется в США учиться в университете, где становится объектом унизительного ритуала; в четвертой темнокожая студентка исповедуется перед камерой, в подробностях рассказывая о своем сексуальном опыте, в том числе самом неприятном; в пятой речь идет о модельном красавчике, который вынужден скрывать гомосексуальную предрасположенность от своего гетеро-ориентированного окружения.Пять новелл, снятых 25-летним Родриго Бельоттом и объединенных в один фильм, прервали длительное молчание боливийского кино. Имея многолетний опыт работы в качестве актера и художника, Бельотт уже поставил к этому времени более полутора десятков неформатных картин (снятых на 16-тимиллиметровую кинокамеру, либо на цифровое видео), которые получили известность только благодаря фестивалям. Первый полнометражный боливийский фильм за 5 лет был снят им всего за 17 дней, причем без прописанного заранее сценария. Молодые непрофессиональные исполнители были поставлены в условия, когда им пришлось импровизировать прямо на площадке - перед двумя мобильными цифровыми камерами, одной из которых пользовался сам режиссер, одновременно соавтор сценария и сопродюсер. Таким образом, перед нами абсолютно авторское кино, появлению которого предшествовал еще и прогрессивный менеджмент. Перед тем как приступить к съемкам, Бельотт разместил на центральной улице боливийского города Санта-Крус рекламный щит нижнего белья, ставший в итоге одной из декораций картины, и создал специальный сайт, через который на него довольно скоро вышли американские бизнесмены, готовые вложить деньги в производство. На этом продюсерские инновации Бельотта не закончились: он решил снимать полиэкранное кино, в котором кадр разделен на части, и в каждой независимо происходят свои события. При этом благоразумно был отметен слишком радикальный вариант Майка Фиггиса, ранее уже разрезавшего экран на 4 кадра, что существенно затруднило восприятие и выглядело явным перебором. Бельотт разумно предпочел ограничиться лишь двумя частями, посчитав, что и их будет достаточно, чтобы разрушить комфорт пассивного созерцания. Расщепленный событийный ряд лишь несколько первых минут вызывает некоторое напряжение. Но довольно скоро эстетический дискомфорт сходит на нет, и зритель проникается авторской взволнованностью, ведь Бельотт отважно, даже рискованно, касается самых болезненных точек, связанных с половыми инициациями.Каждая новелла, так или иначе, цепляется за другую, и в «сухом остатке» фильтруется осадок психологических травм, спровоцированных сексом, который выступает здесь как инструмент самоутверждения, унижения, порабощения и даже мести. В итоге видимое оборачивается своей изнаночной стороной: глянцевый мир американского гламура оказывается таким же фальшивым, как и показной мачизм похабных боливийцев, а в образах «настоящих мужчин» скрываются брутальные гомосексуалисты…Когда сознание конфликтует с плотью, всего один шаг отделяет насилие от удовольствия, а самоуверенность от фобии. Секс в трактовке Бельотта – это полная зависимость от желаний, которые умело подогреваются рекламой и эксплуатируются потребительским рынком. Секс - это хорошо раскрученный бренд, важная составная часть политики и экономики, которая в такой бедной стране, как Боливия, кому-то может помочь уравнять шансы, а кого-то подвергнет еще большей дискриминации. Бельотт с легкостью отваживается на эксперимент с формой, демонстрируя потенциал цифровой камеры, которая, надо полагать, рано или поздно вытеснит, тяжеловесные пленочные агрегаты. Никогда еще столь радикальный визуальный шаг, как раздвоение экрана, не выглядел так органично и естественно. Создается ощущение, будто кино давно уже использует подобную визуальную эстетику. Двойная проекция не выглядит здесь формалистским кокетством, а наилучшим образом отражает смятение и внутренний разлад героев. Показывая один кадр в различных ракурсах, или стыкуя несвязанные друг с другом сцены, когда одна из камер то опережает вторую, то, наоборот, отстает от нее, режиссер с завидной непринужденностью добивается эффекта временной и смысловой полифонии.Бельотт не отягощен европеизированным грузом авторского кино, ни давлением конвейерного голливудского производства, поэтому с завидной дерзостью и страстью демонстрирует свежий взгляд на природу половых отношений. Непосредственность исполнителей и «приземленность» персонажей органично сопрягаются с изыском новаторского подхода. В итоге образуется принципиально новое качество – «концептуальная искренность», что делает честь этому оригинальному художнику, обратившемуся к одной из самых востребованных и острых тем.