Европа (1991)

Европа. История.
------
Не стану повторять очевидные вещи о «потрясающей стилистике», визуальном ряде, великолепном сценарии и атмосфере фильма. Это оболочка, форма, которая всем видна 'невооруженным глазом'. Намного интереснее разобраться в том, а что собственно произошло на экране. Ведь как и все другие фильмы фон Триера, 'Европа' - фильм, насыщенный интересными символическими значениями.Так о чем же этот фильм? Первый ключ к пониманию, по-моему лежит в одной из первых сцен фильма, когда Леопольд Кесслер проезжая на поезде, видит повешенных на столбах людей. Он говорит ключевую фразу: «Я думал, война уже закончилась», на что получает ответ, что она еще продолжается. Да, война продолжается. Продолжается в октябре 45-го. И суть этого продолжения отнюдь не в существовании подпольных партизанских отрядов. Суть в том, что под действием войны, а возможно и всей репрессивной машины третьего Рейха, общество было деформировано, сознание людей было деформировано. Именно в этом сознании, в этих головах, и продолжается война. Тут сразу вспоминаю слова булгаковского профессора Преображенского: «Разруха не в клозетах, а в головах». Вот и тут: война не в бомбардировках, налетах, окопах и противотанковых ежах, а в головах.Вторая ключевая фраза была сказана ближе к концу фильма. В ответ на слова главного героя о том, что нельзя было взрывать поезд, так как в нем живые люди, героиня говорит: «Какие люди? Ты не можешь сравнивать себя с нами. Здесь все прошли через войну…». Весь Мир: добро и зло, жизнь и смерть – коренным образом деформируются под давлением войны. Человек не прошедший через нее не может это понять. Не может понять, как обесценивается жизнь, и что может стать ее смыслом в условиях жестокого общественного «стресса».Нельзя не вспомнить и о кафкианских мотивах. Любое общество оказывает репрессивное давление на человека. Любое общество заставляет его в той или иной мере отчуждаться – отказываться от своего «Я» в угоду успеху в этом обществе. Степень этого отчуждения зависит от исторических условий. Но из фильма понятно, что в условиях войны это отчуждение доходит до крайней точки: чтобы выжить, человек должен не только выполнять бессмысленные инструкции (это есть всегда), но и стать террористом, пойти против своих принципов, отказаться от собственного мировоззрения. Важная в этом смысле одна из последних сцен, когда Кесслер осознает что всё время его пребывания в Германии ним управляли извне. И как только он хочет взять свою судьбу в собственные руки, наступает смерть. В жестоком военном обществе невозможно остаться собой, остаться человеком. Выбор прост: отдать себя как личность репрессивному обществу, или быть уничтоженным физически.Трагизм ситуации усугубляется тем, что только человек, прибывший извне, из страны, где не было войны, мог осознать всю чудовищную ломку, которую пережила Европа. Сами европейцы в процессе войн, революций, разогревания тоталитаризма, не просто потеряли себя, но что самое страшное – не имели возможности осознать факт этой потери.Глубоко символично и последнее событие в фильме - гибель поезда. Этот поезд и есть Германия. Он движется по всей стране, в нем самые разные люди которые и есть Германией: военные, бизнесмены, террористы, евреи, оккупанты, нищие, безработные. Все они - своего рода немецкое общество в миниатюре. Вспомните, как главный герой пробегая по вагонам поезда говорит: 'Я и не знал о существовании этих вагонов'. Эти вагоны с нищими, голодными людьми - другая Германия, о которой не подозревал наивный американец. Так вот весь этот поезд, в котором каждый человек по-своему искалечен войной, должен погибнуть, утонуть. Он символизирует Германию, которой предстоит нелегкий и очень болезненный путь очищения от нацизма и ран войны. Общество должно погибнуть и вновь родиться, чтобы начать с читого листа новую главу в истории Германии и всей Европы.
------
Красивая и разлагающаяся
------
Да нет уж, не соглашусь, что Лео – положительный герой. Но всё что случается с ним – к лучшему. Он – американский немец, дезертировал из армии, наверное, с тем, чтобы не воевать против своих соотечественников. Он приехал к ним полный надежд - с улыбкой на устах. Но он – наивный в своей слепой любви - невольно становится оружием в руках нацистов. А затем, опомнившись, будто очнувшись и поняв, как далеко зашёл в своей «невинной» любви, он пытается исправить ситуацию. Он догоняет поезд и – исправляется. Он чувствует губительность мировоззрения людей, к которым он так стремился. Мне кажется, что это фильм – о Европе (в образе Кэт), пожирающей себя, свои корни и своих детей. О Европе самопожирающей и саморазрушающейся. И отпрыски её, пришедшие к ней с далёких берегов Америки, усмирить ли её (в лице американских оккупационных властей) или проявить сочувствие (в лице Лео Кесслера) – всё равно не спасают её. Потому что сами - такие же как она. И единственный выход – взорвать всех разом к чёрту, в этом последнем вагоне, которому нет места в составе, мчащемся в будущее. Может быть, этот фильм о том, что слепая любовь к матери, к нации не должна быть больше, чем любовь к Богу. Бога для главного героя – нет. И потому, семья и мать-нация оказываются для него высшим счастьем. И он не может противостоять им. Он приезжает к ней, к больной и разрушенной, но такой родной и уютной – с улыбкой на устах, счастливым, почти не замечая ужаса и разрухи, которые поначалу вовсе не мешают ему быть счастливым от единения с любящей матерью-родиной. А эта мать – патологична. Она несдержанна в животных желаниях. Она совращает его, втягивая невинного юношу в развратные и кровопролитные отношения с собой и Вервольфом. И вот она природа фашизма – когда любишь свою нацию, свою семью больше Бога. По сути, фашизм – это весьма логичное следствие безбожия души. И вот он фашизм, обращённый против фашизма – самоуничтожение. Европа должна быть уничтожена. Её дети поймают её в ловушку и убьют её. Самые любящие из них не пожалеют себя для этого. Круг замкнулся. Высший суд случился. Просветление – свет над водой, которая несёт твоё мёртвое тело к свету. Свет после смерти. Любовь.P.S. Как и в «Антихристе», здесь Ларс фон Триер развенчивает гуманизм, который вовсе не спасителен и не добр. Он, пресмыкающийся перед безнравственностью, ничтожен перед масштабным, громадным ужасом разложения души, утратившей Бога.